Двери его дома всегда были открыты для гостей. К нему приезжали журналисты и просто люди со всех концов России, снимали фильмы и репортажи, писали статьи и рассказы. Его даже называли мэром Гамсутля и последним из могикан. Как истинный патриот, он пытался всеми силами возродить интерес к родному селу, однако все попытки оказались безуспешными. Но в нашей памяти он так и останется последним жителем Гамсутля.
Но этот аул не всегда был в полном запустении. Человеком, который еще застал нескольких последних жителей села Гамсутль, был ныне покойный Аркадий Ганиев. И вот что он писал в своем блоге:
Arkadyganiev: «Я был впервые в Гамсутле в июле 1983 года в составе экономико-географической экспедиции Института географии АН СССР из Москвы. На меня село произвело потрясающее впечатление. Оно было заброшено уже тогда, в ауле мы насчитали несколько человек населения, в основном старики. И даже они были разделены на две конфликтующие группировки. В селе был один телефон с односторонней связью: на него могли позвонить из Чоха, но из села никуда позвонить было нельзя. Дорога в село к тому времени уже заросла и была непроезжей, пройти можно было только пешком. Я тогда даже пошутил: «Это тысячелетнее село пережило три религии, кучу завоевателей, но не пережило только присоединения к колхозу имени Омарова-Чохского!».
Еще 20–30 лет назад это было многолюдное село, к которому вела подъездная дорога. Сюда часто приезжала кинопередвижка, легко было сообщаться с соседними Согратлем и Чохом. Потом постепенно люди стали переселяться в другие села и города. Как объясняют старожилы, большим семьям тесно становилось в маленьких старинных домах, в большинстве своем однокомнатных. Хорошие земли берегли под сенокосы, строить же на скалах никто не хотел, да и нет в наше время такой нужды. Гамсутль расположен стратегически очень удачно – настоящая крепость на скале с прекрасным обзором. Теперь в этом селе живут только четверо пожилых людей. Один из них – семидесятилетний Аббас Гасимов. Семья его живет в колхозе «Чох-Коммуна», сам он долго болел, но, выписавшись из больницы, вновь вернулся в родовое село. В селе есть электричество и радио, которое старики предпочитают более «молодежному» телевизору.
Другие выходцы из Гамсутля – Али Алиев с женой Патимат, много лет назад переехали в Каспийск, но их потянуло обратно в родные края, и три года назад они начали строительство дома на берегу реки у подножия горы, где находится село. Разбили огород. Земля здесь хорошая. Выращивают картофель, тыкву, подсолнечник. Завели коров. Старикам одним, конечно, тяжело, но сын с невесткой и внуками регулярно помогают. Летом в отпуск приезжают – помочь со строительством, по хозяйству. А недавно у Алиевых произошло радостное событие. В их хозяйстве энергетики поставили столбы, подвели свет. По нынешним временам не все достается бесплатно, и пришлось хозяину покупать трансформатор и другое, но семья очень рада, ведь раньше их домик освещала по вечерам керосинка, а керосин теперь тоже дефицит. Вот так и живут сегодня гамсутлинцы, кто где. И все вспоминают, какое это было красивое, веселое село, как дружно жили и трудились его жители всего-то пару десятков лет назад».
Последний из могикан
Но прошло 20 лет, и в заброшенном ауле остался только один житель, который к этому времени уже стал своего рода знаменитостью. Посмотреть на село и познакомиться со знаменитым «мэром Гамсутля» приезжали многие. В их числе был и блогер Айдемир Даганов, чью заметку мы тоже решили предоставить вашему вниманию:
Daganoff: «Пришла печальная новость – умер Абдулжалил. Единственный, кто оставался жить в покинутом и заброшенном людьми ауле Гамсутль. В этом селе давно поселилась тишина, а теперь, без него, совсем опустел аул-призрак. Добрый, смешной, ироничный, чудаковатый, искренний и дружелюбный. Его душа была чиста как алмаз, и это сразу бросалось в глаза. Он рад был любым гостям. Поил их чаем и подавал мед с собственной пасеки – твердый, вперемешку с прополисом, но вкусный.
«Мэр города Гамсутль» – как в шутку мы все его называли. «Последний из могикан» – как называл себя он сам. Аул и человек. Они дополняли друг друга. Человек заново вдохнул жизнь в него, а аул, в благодарность, сделал его знаменитым. И, когда думаю об этом замечательном человеке, в моей памяти возникают воспоминания, связанные с нашим знакомством…
О Гамсутле я узнал еще в юности, когда впервые увидел этот аул в монохромной фотографии на плакате-календаре – не похожий ни на какой другой и раскинувшийся на склоне горы, словно излившаяся лава вулкана при извержении. Время наполняется ритмом и картинами разных годов, которые пробудили в тебе желание совершить поездку в этот окутанный загадками аул и увидеть все своими глазами. Пройтись по узким улочкам, заглянуть в его обветшалые дома и, возможно, понять для себя, почему все-таки жители аула покинули свое родовое село.
«А вы видели меня на “Ютуб”?» – слегка прищурив глаза от солнца, как бы невзначай поинтересовался Абдулжалил, когда мы поднимались вверх по узкой пешеходной тропе, ведущей в аул, желая, по всей видимости, произвести впечатление, в особенности на девушек из нашей компании. Годы сознательного уединения в покинутом людьми ауле сделали его известным медийным персонажем, когда с легкой руки журналистов и популярных блогеров о нем узнали далеко за пределами родного Дагестана. И, похоже, своей известностью Абдулжалил совсем не тяготился.
Раньше в село вела дорога, которая на всем протяжении была укреплена каменной кладкой. Абдулжалил рассказывает, что сельчане поддерживали ее, и чуть ли не за каждой семьей был отведен небольшой определенный ее участок. Но теперь же все заросло бурьяном и крапивой. Наш попутчик не умолкает ни на минуту. Перескакивая с темы на тему, с русского языка на аварский, он словно спешит рассказать нам все свои истории и наблюдения. «Я последний из могикан, – говорит он, слегка улыбаясь, и тут же рукой указывает на выступающую скалу в стороне от дороги: – А в этом месте обитают джинны. Мне не верят, но я несколько раз своими глазами зимой видел следы на снегу».
Чем выше мы поднимаемся (местами тропа проходит по краю пропасти), тем более захватывает дух и ощущается приток адреналина в крови. Твоему взору предстают все более живописные горные пейзажи, и в отдаленности открывается прекрасный вид на аул Чох. А еще через несколько сотен метров мы оказываемся в ландшафтном лесу с его причудливо изогнутыми деревьями, россыпью земляники под ногами и родником с кристально чистой горной водой. Абдулжалил говорит, что это и есть самая настоящая живая вода, которая наделяет путника целебной силой и даже обладает омолаживающим эффектом. Прошли еще несколько сотен метров по вьющейся змейкой тропе, виден уже и сам Гамсутль. Со стороны он был похож на вершину пирамиды, основание которой уходит глубоко вниз и укрыто под горой Гамсутльмеэр.
Он казался естественным продолжением скал – аул словно выходил из камня и так же обращался в него снова. А его старые обветшалые дома, слившись с ландшафтом, больше напоминали покинутые ласточками гнезда, в которых когда-то присутствовала жизнь. Время было безжалостно и беспощадно к аулу. Двери домов, которые были открыты для всех, разрушались из-за отсутствия жизни в нем, взяв такую вот своеобразную плату за приход цивилизации. Время тут словно остановилось, и все это больше походило на декорации к какому-нибудь историческому фильму.
«На самом деле одиночество не так страшно, как о нем говорят. К нему тоже можно привыкнуть. Да и не так я одинок, как это может показаться», – продолжал рассуждать Абдулжалил, ставя чайник греться на печку-буржуйку, уже у себя дома, когда мы сели пообедать, в комнате без ставней, в которой явно чувствовалось, что не хватает женщины. Всюду присутствовал, если можно так сказать, «творческий беспорядок». По всей комнате были разложены вещи: на потолке висели соты, портфели и чемоданы, а по диагонали на протянутых веревках сохла одежда, центр композиции которой составляли его штаны. На нескольких полках стены лежала домашняя утварь, инструменты, необходимые в хозяйстве, и небольшой радиоприемник – его связь с остальным миром.
– Время от времени я отправляюсь в Чох за продуктами и пенсией. Да и чтобы друзей и родственников повидать. Это зимой тут глухо, а летом повеселее. И гости, бывает, приходят...
Тут я не выдерживаю, и спрашиваю: «Почему? Почему ты сюда вернулся?» – рассчитывая услышать, пусть и с изрядной долей пафоса, слова об отчем доме, памяти предков, о поселившейся в нем боли за свое родное село, что оно рушится прямо на глазах. Но Абдулжалил не был бы Абдулжалилом, если бы в своей манере не ответил просто и незамысловато: «Я просил родичей психолога пригласить, а они психиатров привели. Поэтому после психушки пришлось укрыться здесь».
Но я не унимаюсь и задаю вопрос, который меня волновал, желая получить ответ, за которым приехал: «Почему люди все разом покинули аул? Ведь здесь остались могилы их предков?» Абдулжалил, вновь не мудрствуя лукаво, отвечает, словно ему приходилось до этого не раз отвечать на этот вопрос: «Они ушли за лучшей жизнью».
Остаток времени мы пили чай с медом вперемешку с прополисом с его пасеки, слушая его бесконечные истории из жизни. О том, что свободное время, а его у него предостаточно, он проводит за чтением книг, слушает радиоприемник, работает по хозяйству, принимает редких гостей и пишет стихи. И что даже, несмотря на то что один и лишен многих благ, которые окружают нас в жизни, он по-настоящему счастлив.
«И к тому же я теперь еще и знаменитым стал. Вы видели меня на “Ютубе”?» – добавляет он как бы невзначай, и его посыл снова обращен к девушкам из нашей компании. За чаем и разговорами наступило время, когда нам пора было уже отправляться в обратный путь, в город, в свои каменные джунгли. К тому же прошел дождь, и мы могли прилично потерять время, выбираясь из аула. Абдулжалил вызвался нас проводить, не прекращая что-то рассказывать, и, даже несмотря на то что крапива жгла нещадно ноги, мы слушали его.
Иногда надо делать паузы, умчаться куда-нибудь, чтобы сбежать от суеты и забот и подарить себе один незабываемый день в своей жизни. Ведь важно не сколько дней в нашей жизни, а то, сколько жизни в наших днях. Иногда для этого нужно просто сделать один маленький шаг, который потом запомнится на всю жизнь».