Забава для бедняков
Таких сел, где домики карабкаются по горе к солнцу, у нас много. Вот и Балхар издали видится пчелиными сотами. Знакомство начинается не с указателей, а с легенд. Балхарцы ими дорожат, передают по наследству и чуток добавляют «от себя, ну, чтоб вкуснее было». И я нисколько не удивилась, что все они начинаются с глины и глиной же заканчиваются. Послушайте:
– Жил-был в Балхаре бедняк. Звали его Калкуччи. Как-то раз, сидя на берегу озера, взялся мять глину. Вышел удивительной красоты кувшин. Вот так и начался наш промысел, – рассказывает директор Дома культуры в селении Акуша Шамиль Гаджиев. Его рассказ звучит как озвучка к меняющимся за окном машины декорациям. А на самом деле никто точно не скажет, с чего все началось. А про разваленный цех по дороге в село каждый готов рассказать. Там работали почти все женщины села. А сегодня осталось пятеро преданных своему делу мастериц. Печально.
Чтоб не треснула
Гостям из далеких краев вместе с другими важными достопримечательностями мы советуем посетить Балхар. Поедемте! Там вам все, что душа искала: воздух, в котором ложка стоит, ароматные горы, превкусная каша из семи злаков, бесподобная сушеная колбаса и редкий народный промысел…
Про кизяк мы скромно умалчиваем. А между тем для местных – важное для обогрева жилища топливо. Осматриваюсь. Ровными блинными кругами сушатся на стене хлева коровьи лепешки. Рядом поднимается горка из прожаренного на солнце продукта. Такие горки – частое здесь явление. К зиме готовятся с лета. Может, и раньше. Все указывает на то, что в Балхаре до сих пор нет газа. Жители говорят, что пять лет назад обещали провести, даже трубы закупили. Ждут. Еще и надеются, что за гончарный круг сядут молодые и будет ремесло предков работать без остановок. Веками. А молодые не сильно-то и спешат перенимать традиции. И это проблема. Серьезная. Потому и трудятся только женщины. А мужики не трудятся. Мне говорят, что так с самого начала повелось. А как же тогда история с Калкуччи?
Иду за ответом в гончарную артель. Во дворе две самодельные печи для обжига: большая и поменьше. И пес лает. То ли на нас, то ли на ветер. В мастерской просторно. Шкаф с готовыми изделиями и ценниками. Пять кругов. Вертятся два. За одним Патимат Ярахмедова. Готовит декоративную тарелку. У ног – тазик с кашицей. Это будущие кувшины. За материалом ходят сами.
– Как сами? А мужчины даже за глиной не ходят? – вполне справедливо вопрошаю я. В ответ смешки.
– Испокон веков женщины ходили. Пару километров в Кунариял и пару обратно. Там глину добываем. Это тебе не просто лопатой в ведро накидал и пошел. Сначала надо копать и копать. И там, на глубине метра, наша драгоценная прячется. А та, что наверху, ни на что не годная. Мусор. Там же вычищаем ее от камней и корней, – рассказывает мастерица. – Приносим и топчем. И чем дольше топчешь, мнешь, тем меньше воздуха в ней остается, тем легче с ней работать и тем качественнее будут изделия и не треснут при обжарке. Белая краска для рисунков – тоже разновидность глины. После того как они высохнут, их отправят в печь. Семь лет, как работаю. Детство прошло в Ставропольском крае, и учить там меня было некому. На летних каникулах всегда приезжала в Балхар. Тетя работала уборщицей на заводе. И мы с двоюродной сестрой ходили ей помогать. Помню, пробовала что-то лепить. Но пристрастилась уже будучи взрослой. А в селе, если ты не врач и не учитель, работы не найти.
Оживят ремесло?
А вот руководит женским ансамблем мужчина. Директора цеха зовут Абакар Газимагомедов. В день моего приезда его не оказалось на месте.
Отрекаюсь от хабаров с новыми знакомыми и берусь за дело. Времени мало. Надо ли рассказывать, что у меня ничегошеньки не вышло, даже хвост, и тот не удался. Видимо, надо было делать, как учила Зарема Ибрагимова: «Погрузись мыслями в этот серый кусок».
Разочарованную меня отвлекают рассказами о стародавнем. Например, вспоминают о допотопных временах, когда мужики не сидели дома, а возили всю эту невидаль далеко-далеко на продажу. А теперь все иначе – кому надо, сами приезжают. Столько звонков бывает! Еще Интернет хорошо помогает, – рассказывает Патимат Ярахмедова. – Ну, на выставки возим. Другие в махачкалинские магазины отвозят. Летом хорошо идет торговля.
Радует и то, что в местной школе наконец-то открыли кружок по обучению балхарской керамике. Точнее, он когда-то был, потом его закрыли, а теперь снова открыли. Поняли, что ремесло чахнет и его пора оживить.
Кожухов и другие
С Балхара увозят усатых мужчинок в папахах, осликов, вазы, свистульки, горшки, тарелки. И любо-дорого наблюдать этих красавцев в собственном доме за десятки, сотни, тысячи километров, вспоминая село, что высоко в горах.
До меня здесь уже побывали разные журналисты: российские и иностранные. Был и Михаил Кожухов. Для него даже концерт устроили. Он радовался и громко хлопал в ладоши. Об этом передают фотографии на стенах. В путевых заметках он напишет, что Дагестан – самое яркое, самое необычное, самое экзотичное, самое красивое из всего, что видел в последнее время: «Впервые я оказался там еще в юности и был потрясен, когда попал к пастухам, у которых из покупного были только бидоны для молока. Все остальное: одежда, украшения, утварь – было рукотворным. Конечно, сейчас все изменилось, хотя дагестанским селам по-прежнему далеко до нашей синтетической реальности. Здесь невероятной красоты природа, очень гостеприимные люди, 200-летние дома, сохранившие уникальную раскраску и убранство, ошеломляющие мастерством умельцы и традиции, живущие полной жизнью. Я много где бывал в России, но нигде так не рады приезжим, как в Дагестане. В мастерстве принимать гостей дагестанцы сегодня опережают, пожалуй, даже грузин, немного избалованных приливом туристов. Здесь, как почти везде в высокогорье, чтят кодекс, согласно которому, человек, постучавшийся в дом и попросивший защиты, находится под покровительством хозяина…»
А я все думаю: а может, сама глина не поддается грубым мужским рукам? Говорят же мастерицы, что это не просто тестообразная масса, а почти живой организм. И если опытная мастерица сядет за круг в плохом настроении, то выйдет то же, что и у меня: черт-те что!
