Эмиграция дагестанцев за рубеж имеет многовековую историю. Известны факты, когда еще в средние века представители дагестанских народов проникали в далекие арабские и восточные земли. Небольшие колонии дагестанцев издавна существовали в крупных городах Аравии, Ближнего Востока, Египта, Индии и Ирана. Многие горцы стремились за границу для удовлетворения своих духовных запросов, в поисках лучшей жизни. «Они совершали самые дальние путешествия, чтобы лично встретиться с арабскими «светилами», «чтобы посидеть у ног тамошних великих учителей» . Ученые из Страны гор жили и учились в таких всемирно известных центрах исламской культуры и науки, как Багдад, Дамаск, Каир, Мекка, Сана, Стамбул, где пользовались высоким авторитетом и широкой популярностью среди интеллектуальной элиты. Так из года в год, из поколения в поколение формировалась духовно-культурная общность дагестанцев за пределами своей родины – дагестанское зарубежье, оставившее заметный след в истории, культуре и науке народов разных стран. Давая высокую оценку вкладу дагестанских ученых в развитие культуры, науки и образования мусульманских народов, академик И. Ю. Крачковский писал: «Дагестанцы и за пределами своей Родины, куда их закидывала судьба, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей всего мусульманского мира» .
Эмиграция дагестанцев за пределы родины приняла массовый характер вскоре после окончания Кавказской войны, главным образом в Османскую империю. Причины здесь были самые разные: политические, религиозные, социальные, экономические, личные. Анализируя мотивы эмиграции дагестанцев в Турцию, авторы работ , в которых затрагивается эта проблема, едины во мнении, что ее основной причиной была политика царской администрации на покоренных землях (строительство крепостей, тюрем, введение военно-административного управления, изменение привычного уклада жизни горцев и др.). Далее – это ухудшение экономического положения населения горного края как следствие многолетней войны. Существенную роль сыграл также религиозный фактор, выразившийся, с одной стороны, в установлении христианского правления, а с другой – активизации эмиссарской деятельности Османской империи, что укладывается в результаты колониальной политики царизма.
Существует широкий разброс взглядов на причины и мотивы эмиграции горцев Северного Кавказа, в том числе и дагестанцев. При этом далеко не последняя роль с самого начала отводилась такому распространенному фактору, как личность правителя Османской империи, отношение к нему горцев, в котором они видели защитника и покровителя всех мусульман, хранителя исламских ценностей, выразителя и проводника воли Аллаха на Земле. В одной из публикаций 60-х годов ХIХ века читаем:
«У всех горцев султан или хункяр (последний титул чаще употребляется) пользуется особым уважением и почетом. Вот как он описывается в одной горской рукописи: “Он лев высокой власти, солнце высокого правительства, покровитель беспомощных, убежище притесненных и несчастных. Он осыпан высокими качествами достоинства и доблестей. Он рукоятка всех ищущих спасения и защиты, спаситель погибающих, купол ислама, опора народов, успокоитель стран и городов, исполнитель целей и желаний людей благочестивых, сламывающий шеи грешников и повергающий к земле головы гордецов и притеснителей”» .
Точка зрения официальных властей на причины переселения горцев, изложенная в докладной записке военного губернатора Дагестанской области от 18 ноября 1899 года на имя главнокомандующего по военно-народному управлению Кавказского края, также подтверждает, что дагестанцев к переселению толкала не только подстрекательская деятельность османских эмиссаров, но и жесткая политика царской администрации в крае: «Причиною движения в Турцию является подстрекательство некоторых лиц, соблазняющих жителей рассказами о жизни и богатстве мусульман в Турции, в особенности переселившихся из Дагестана; при этом подстрекатели, пользуясь производимым в области межеванием, пускают слух, что правительство производит эти работы с целью вычислить количество земель и лучшие из них отдать русским переселенцам, за которых будут выдавать мусульманских девушек; видную роль играет в движении к переселению и присутствующее запрещение разрешать паломничество мусульман в Мекку» .
Вот как эти позиции интерпретируются в современной литературе: «Не только ревностные приверженцы шариата, но и рядовые уздени, привыкшие жить и быть лично свободными, воспринимали завоевание Дагестана, немедленные административные реформы царских властей, появление военных крепостей, гарнизонов, бюрократических и полицейских учреждений, заселение края колонистами как угрозу их вере и будущему их семейств. Все чаще в проповедях и личном общении духовные авторитеты стали указывать на то, что на смену священному шариату и тарикату приходит адат и т. д. К тому же среди дагестанцев (не без ведома царских властей) стали распространяться слухи о благости нахождения в подданстве единоверной Турции, о том, что турецкое правительство в лице самого султана покровительствует дагестанцам, обещает переселенцам хорошие земли и большие привилегии» .
«Надо сказать, что царское правительство не противодействовало переселению горцев и даже выдавало ссуды для его осуществления, преследуя при этом свои цели» .
«В литературе существуют разные точки зрения по поводу переселения. Одни авторы считают, что основной причиной его была политика царизма, другие подчеркивают влияние Порты на кавказские дела и религиозный фанатизм… Влияние ислама и пропаганда против России, бесспорно, сыграли важную роль. Однако причины переселения были более глубокими, здесь имелись и социально-экономические, и политические корни…»
Культурная жизнь
Покидая навсегда родную землю, горцы, а среди них было немало ученых, поэтов, богословов, уносили с собой и свою богатую духовную культуру: религию, обычаи, традиции, фольклор, произведения устной и письменной литературы, рукописи и книги известных ученых и деятелей культуры Дагестана. Примечательный в этом плане пример приводит академик Г. Г. Гамзатов: «В одной из зарубежных поездок… довелось в Стамбуле встретиться с престарелым аварцем, заброшенным сюда судьбою еще в годы революции. Как завороженный смотрел я на этого бывалого горца и с упоением слушал его, когда он, сидя напротив меня в гостиничном номере, с искренним наслаждением, не сходящей с лица улыбкой, без запинки прочитал наизусть почти все из поэтического наследия Гамзата Цадасы, созданного в дооктябрьский период» .
Духовная культура помогла горцам сохранить на чужбине не только национальный менталитет, этническую специфику, но и внести посильную лепту в обогащение национальной культуры народов, среди которых они нашли себе прибежище.
За всю историю эмиграции период наиболее интенсивного переселения дагестанцев в Турцию падает на 1859–1917 гг. Следует отметить, что нет точных данных о количестве переселившихся и ныне проживающих не только в Турции, но и в целом по всему миру дагестанцев. Различные авторы приводят разные данные. На наш взгляд, более объективной по этому вопросу является следующая позиция: «Вопрос о численности северокавказской диаспоры за рубежом является противоречивым и вызывает споры в различных научных, околонаучных кругах и в среде самих мухаджиров. Это связано исключительно с тем, что ни в одной стране проживания потомков северокавказских мухаджиров по политическим и другим соображениям не проводится официальная перепись с указанием национальной принадлежности. Поэтому приводимые в различных источниках данные являются весьма приблизительными, особенно касающиеся численности мухаджиров в Турции» .
Переселение горцев на чужбину вызывало в дагестанском обществе неоднозначную реакцию. Уже во второй половине ХIХ века определенная часть национальной интеллигенции, духовенства, чиновничества не одобряла этот процесс, понимала бесперспективность и пагубность его последствий для судеб Дагестана. Об остроте проблемы говорят письменные обращения целого ряда официальных лиц к своим соплеменникам, помышлявшим об эмиграции, отражение ее в трудах местных авторов.
Широкое распространение имело в свое время аналогичное обращение наиба Дагестанского конного полка, выходца из селения Чиркей Гусейнова Алхаса на аварском языке «Наставление моим братьям по вере» , в котором он предостерегал горцев, вознамерившихся переехать на постоянное жительство в Османскую империю.
С ярким этнографическим очерком «Среди горцев Северного Дагестана (из дневника гимназиста)» выступил Г.-М. Амиров, который впервые в северокавказской литературе в подробнейших деталях поведал читателю об отъезде горской семьи на чужбину. Будучи непосредственным свидетелем этой печальной картины, автор сумел мастерски передать всю эмоционально-психологическую доминанту этого трагического процесса, в который были вовлечены во второй половине ХIХ века тысячи горцев Северного Кавказа.
Формирование диаспоры
В результате активного процесса переселения горцев в Османскую империю во второй половине ХIХ века здесь было положено начало формирования собственно дагестанской диаспоры как устойчиво-стабильной духовно-культурной общности, процесс которого «растянулся более чем на полвека» .
Переживавшая глубокий внутренний кризис Османская империя совершенно не была готова к приему и размещению огромного количества северокавказских народов, в том числе и дагестанцев. Скудность финансовых и материальных ресурсов Порты, бесконтрольное расхищение чиновниками даже тех ограниченных средств, которые выделялись правительством для обустройства переселенцев, безразличие к их проблемам и нуждам властей на местах стали причиной массовой гибели северокавказских мухаджиров от голода, лишений и вызванных непривычными климатическими условиями эпидемий на начальном этапе переселения.
Эта трагическая страница в истории народов Кавказа освещена не только в исторических трудах, но и нашла свое отражение в литературных произведениях кавказских и турецких авторов. В частности, у известного турецкого писателя Сулеймана Назифа читаем: «После русской колонизации часть черкесов и чеченцев пожелали эмигрировать в Османскую империю. Я не знаю судьбу и участь поселившихся в других областях, но в уезде Ресулайн санджака Зор у этих несчастных, брошенных в суровые климатические условия, раньше, чем села, появились кладбища. Разрывающие сердце предания о бедственных и трагических приключениях до сих пор передаются из уст в уста, из поколения в поколения в пустынях Месопотамии» .
А вот как описывает первые дни пребывания на турецкой территории переселенцев-убыхов герой романа «Последний из ушедших» народного писателя Абхазии Баграта Шинкубы: «Надевавшее дутые браслеты на запястья людской доверчивости султанское правительство растерялось и почесывало затылки под фесками. Убедившись, что горцы-мухаджиры вооружены, оно отреклось от своего обещания представить нам право добровольно избрать место, где жить. Чувствуя страх перед нами, власти решили разделить нас и расселить в разных частях страны. Легко догадаться, что места эти были отдаленными, малолюдными, с неплодотворной, засушливой землей. Быстро завяли обещанные нам райские кущи, быстро испарились обещанные нам молочные реки. Посулы остались посулами. Ни скота, ни помощи, как было договорено, мы не получили.
Стали возмущаться, требовать:
– Выполняйте условия! Было согласие, что убыхи на пять лет со дня переселения освобождаются от земельного налога, а вы его требуете! Клялись на Коране, что наших сыновей в армию брать не будете, а вы их в аскеры! Как так?
Да с кого спросишь? Лукаво улыбаясь, нам в ответ проводят пальцем по ладони:
– Где бумага про это с подписью султана? Ах, слово давали! На слово пошлины не накладывают. Слово не фирман!» .
Непросто складывалась судьба дагестанских иммигрантов в новых условиях, подавляющая часть которых была поселена в азиатской части Османской империи.
На востоке страны на северокавказских поселенцах властями была возложена задача обороны государственных рубежей в случае военного конфликта с Россией, а также жандармские функции в отношении местного нетурецкого – армянского и курдского – населения.
Многие дагестанские поселения представляли в этот период замкнутые образования с ограниченным уровнем культурного и экономического обмена с внешним миром. Во многом это был сознательный выбор самих иммигрантов, обладавших более высоким уровнем социально-экономического и культурного развития по сравнению с окружавшим их местным населением. Такой образ жизни дагестанских поселений обеспечивал сохранение в них в течение длительного периода элементов национального традиционного хозяйственного уклада, форм общественных отношений, культуры и языка, что, в свою очередь, существенно замедляло процессы ассимиляции. Сказанное подтверждается, например, выдержкой из статьи, посвященной истории аварского села Учтепе: «Село основали выходцы из Дагестана в 1895 году. Выразив желание поселиться в вилаяте Сивас, они (дагестанцы – А. М.), в целях сохранения языка и других культурных ценностей, свой выбор остановили на необжитом месте в 27 км от города» .
Отмеченный в исторической науке полувековой период формирования дагестанской диаспоры в Османской империи был временем адаптации этнических дагестанцев к новым жизненным реалиям. Данный процесс был сопряжен с большими сложностями и трудностями морального и материального плана. Особенно болезненно, порою трагически, он проходил в первые десятилетия иммиграции. Это был этап смены привычного уклада жизни, психологии, мировоззрения горца, процесс мучительного вхождения, хотя и в единоверной стране, но во многом в чуждую общественно-политическую, социально-культурную и духовную среду. Эмиграция стала проверкой человеческих качеств, морально-этических и гражданских достоинств личности этнического дагестанца. Новые условия жизни способствовали формированию более самостоятельного мышления мухаджира, расширили и обогатили его взгляд на реальную жизнь, стимулировали переоценку многих ценностей.
Яркие представители
Вместе с тем последняя четверть ХIХ – начало ХХ века в истории дагестанской диаспоры были также периодом активного представления ее членов в общественно-политической и социально-культурной жизни Турции. Примеры из истории дагестанской диаспоры позволяют судить о качестве и степени этого представления.
Так, во время Русско-турецкой войны 1877 года как талантливые военачальники зарекомендовали себя Газимухаммад Шамиль и Мухаммад Фазиль-паша Дагестанлы, командовавшие полком дагестанских мухаджиров на Восточном фронте. А на Балканском фронте северокавказской кавалерией командовал бригадный генерал Мухаммад Мухлис-паша Дагестанлы.
Особым расположением султана и большим авторитетом как в диаспоре, так и в турецком обществе пользовались известные религиозные деятели-дагестанцы: Мухаммад ал-Мадани бин Осман Дагестани, Сейид Ахмед Хусамеддин ал-Руккали, Омархаджи Зиявудин Дагестани, Шарапудин ибн Абдурашид Дагестани и др.
Активными членами младотурецкого движения «Единение и прогресс» (İttihad ve Terakki) были Мурад-бей Мизанджи и Ахмед Саиб Дагестанлы, а в противоположном им лагере, в монархической партии «Свобода и согласие» (Hurriyet ve Itilaf), состоял известный поэт-сатирик Хусен Ками (Дагестанлы Дехри) и т. д.
Исследуемый период отмечен появлением в диаспоре периодических изданий, учредителями которых выступили дагестанцы, известные политические и общественные деятели Турции. Так, с 1886 по 1909 год в Стамбуле, Каире, Париже, Женеве Мурад-беем Мизанджи издавалась газета «Мизан» («Весы»). Редактором газеты «Знамя», которая издавалась с 1899 по 1907 год в Каире, а с 1908-го по 1909-й – в Стамбуле, был Ахмед Саиб-бей Дагестанлы. Позднее в Стамбуле он же предпринял издание журнала «Историческая и политическая правда» (1911). Рассматривая эти издания как турецкие органы печати, вместе с тем необходимо отметить, что в них публиковались и материалы, в которых поднимались проблемы северокавказской диаспоры.
В 80-е годы ХIХ века в Турции произошло важное событие, вошедшее в историю культурной жизни не только диаспоры, но и Дагестана в целом. В 1882 году в Стамбуле впервые на основе аджамской графики на аварском языке была издана книга – сборник религиозных произведений Омар-хаджи Зиявудина Дагестани . Это стало началом истории печатной книги народов Дагестана на основе аджамской графики.
Говоря о культурной составляющей жизни дагестанской диаспоры этого периода, следует отметить и такой примечательный факт: в 80-х годах в Стамбуле дагестанцем Ахмедом Хамди-беем была открыта частная школа «Мадраса-и Адабия», в которой обучались и дети дагестанских мухаджиров. Хотя в программе этого учебного заведения не был представлен национальный компонент, вместе с тем оно сыграло определенную роль в получении образования частью этнических дагестанцев, проживавших в Стамбуле.
Рассматриваемый отрезок времени в истории северокавказской диаспоры ознаменован повышенным интересом ее интеллектуальной элиты к прошлому своих народов. В 80-х годах в руководящих кругах северокавказской диаспоры родилась идея написания своей истории. С этой целью была создана комиссия из представителей каждого северокавказского этноса. От дагестанцев в нее входили Газимухаммад Шамиль, Мухаммад Фазыль-паша Дагестанлы и Мурад-бей Мизанджи. Так, стамбульские газеты тех дней сообщали, что Мурад-бей Мизанджи совершил поездку в Дагестан для сбора материалов по истории родного края .
Положение дагестанцев, как и других северокавказских народов, в Османской империи кардинально изменилось после буржуазной младотурецкой революции (1908). Свой вклад в подготовку и в свершение этой революции внесли и северокавказские мухаджиры, среди которых были также представители дагестанской диаспоры: Мизанджи Мурад-бей, Ахмед Саиб Дагестанлы, Джалалудин Коркмасов .
Пришедшая к власти в Турции младотурецкая партия «Единение и прогресс» приняла новую конституцию страны, в которой было закреплено равноправие всех подданных империи независимо от национальной и конфессиональной принадлежности. Это означало, что разрешалось издание книг, периодической печати на родных языках, учреждение национальных культурных организаций и пр. Сложившаяся благоприятная обстановка позволила северокавказским эмигрантам основать свою организацию «Черкесское общество единения и взаимопомощи» (Cerkes Ittihad ve Teavun Cemiyeti) (1908). В воззвании, опубликованном по поводу начала деятельности этого общества, говорилось:
«Безнравственность послужила причиной гибели многих народов и самых сильных государств. Поэтому, если вы желаете сохранить черкесский (северокавказский – А. М.) народ и черкесский дух, мы должны прилагать все усилия для фанатичного сохранения нашего национального воспитания и традиций, в особенности нашей национальной одежды…
Соотечественники! Проснитесь же! Уделите внимание и прилагайте все усилия к школьному обучению, отдавайте своих детей в уже открытые с помощью правительства начальные школы, а в тех местах, где еще нет школ, постройте их на народные средства. Обязательно учите своих детей с самого рождения родному языку…» .
В период с 1908 по 1923 год на территории Османской империи (в Стамбуле) было учреждено несколько общественно-политических и культурных организаций северокавказцев , среди которых было и «Общество возвышения Кавказа» (Kafkas Teali) (1920), основанное выходцами из Дагестана во главе с ученым-богословом Сейидом Тахиром ал-Хусейни Дагестани.
Появление этих учреждений на переломном этапе истории Османского государства имело большое значение для сохранения и развития национальной самобытности, культуры и языка северокавказских этносов, проживавших в стране. В программах этих общественных организаций приоритетными были положения о сохранении родных языков горцев Северного Кавказа, организации образования среди мухаджиров, развитии литературы на национальных языках и пр.
Так, в уставе общества «Северный Кавказ» (Simali Kafkasya) (1919) было записано следующее: «…Создать национальную письменность, национальные школы и распространять национальное обучение (образование). Открыть отделения общества в местах компактного проживания северокавказцев; выпуская газеты и брошюры на национальных языках и используя другие необходимые средства, заявить о себе перед цивилизованным миром и защитить свои исторические и национальные права…» .
Однако в условиях диаспоры не оправдалось стремление северокавказских мухаджиров сохранить свою этническую самостоятельность, развивать национальную культуру. Вскоре официальные власти стали свертывать демократические завоевания народов Османской империи и в национальном вопросе проводить политику османизма, что формально означало равенство всех граждан страны перед законом, но фактически – отрицание наличия национального вопроса в стране, лишение нетурецких народов их законных прав и свобод на сохранение этнической независимости, удовлетворение национально-культурных запросов.
Полувековой период формирования дагестанской диаспоры на территории Османской империи, безусловно, был периодом сложной, неоднозначной адаптации ее в турецком обществе. Процесс этот сопровождался не только людскими потерями, но и ломкой привычного уклада жизни, утратой национальной самобытности, культуры, языка, духовных ценностей. Вместе с тем это был и период приобретения этническими дагестанцами новой родины, вхождения ее представителей в новую социально-культурную, духовную среду, активного накопления ее членами жизненного и интеллектуального опыта, обогащения их материальной и духовной культуры.
Особенно благоприятным и продуктивным периодом для дагестанских мухаджиров, как всего северокавказского социума на территории Турции, был период младотурецкого правления. Представленные новой конституцией права и свобода для национальных меньшинств позволили дагестанским мухаджирам, наряду с другими национальными меньшинствами, не только приостановить процесс этнической ассимиляции, но и накопить определенный опыт этнокультурной самоорганизации, облегчивший им сохранение национальной идентичности на последующих, более сложных этапах своего развития.
Литература:
1. Цит. по кн.: Гамзатов Г. Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. – М.: «Наследие», 1996. – С. 401.
2. Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. – М., Л.: Изд-во АН СССР, 1960. – С. 610. – Т. 6.
3. Алиев Б. Р. Северокавказская диаспора: История и современность. – Махачкала, 2001; Магомеддадаев А. М. Эмиграция дагестанцев в Османскую империю. Книга вторая. – Махачкала, 2001; Магомедханов М. М. Дагестанцы в Турции. – Махачкала, 1997 и др.
4. ССКГ. Вып. II. – Тифлис, 1869. – С. 44.
5. Цит. по кн.: Магомеддадаев А. М. Эмиграция дагестанцев в Османскую империю. Книга вторая. – Махачкала, 2001. – С. 191–192.
6. Магомедханов М. М. Дагестанцы в Турции. – Махачкала, 1997. – С. 33.
7. Смирнов Н. А. Политика России на Кавказе в ХVI–ХIХ веках. – М., 1958. – С. 220.
8. История народов Северного Кавказа (Конец ХVIII в. – 1917 г.). – М.: Наука, 1988. – С. 212.
9. Гамзатов Г. Г. Дагестан: историко-литературный процесс. – Махачкала, 1990. – С. 27.
10. Алиев Б. Р. Северокавказская диаспора. История и современность. – Махачкала, 2001. – С. 163.
11. Гусейнов А. Наставление моим братьям по вере. – Темир-Хан-Шура, 1868. – На авар. яз.
12. Амиров Г.-М. Среди горцев Северного Дагестана (из дневника гимназиста) // ССКГ, Выпуск 7. – Тифлис, 1873.
13. Магомедханов М. М. Дагестанцы в Турции. – Махачкала, 1997. – С. 129.
14. Nazif S. Batarya ile Ateş. – İstanbul, 1978. – S. 35–36.
15. Шинкуба Б. Последний из ушедших. – М.: Советский писатель, 1988. – С. 86.
16. Erpolat A. Üctepe köyu // Kuzey Kafkasya. – İstanbul, 1980. – №59. – S. 20.
17. ed-Dağistani, Omer bin Abdullah. Mevlüdun Nebi. Matbaatul Askariya. – İstanbul, 1299 (1881).
18. Абдуллаев И. Х. Человек удивительной судьбы // Советский Дагестан. – Махачкала, 1968. – №1. – С. 43.
19. Алиев Б. Р. Северокавказская диаспора: История и современность. – Махачкала, 2001. – С. 73.
20. Адыгская и карачаево-балкарская диаспора: история и культура. – Нальчик, 2000. – С. 28–29.
21. Подробнее об этом см.: Адыгская и карачаево-балкарская диаспора: история и культура. – Нальчик, 2000.
22. Адыгская и карачаево-балкарская диаспора: история и культура. – Нальчик, 2000. – С. 34.
