Историки делят время существования человека разумного, к которому относят и сегодняшнюю шестимиллиардную разношерстную и разноцветную орду, на определенные периоды. Начало древнего рабовладельческого мира исчезает где-то в глубине веков – то ли в дельте Нила, то ли в болотах Месопотамии – и заканчивается темными веками, которые часть историков объявляет выдуманным временем – временем, которого не было в истории. Темные времена сменяются феодальным средневековьем, проходящим свои этапы – от жестокой инквизиции до эпохи просвещения, географических открытий и промышленной революции. Научный прогресс приводит мир в новое капиталистическое время и в раздел земного шара по зонам влияния самых развитых стран.
И, наконец, новейшим временем историки считали время, когда призрак коммунизма, бродивший по Европе, обернулся социализмом во многих ипостасях – от диктатуры пролетариата до социализма с человеческим лицом. Причем настоящий социализм утверждался в тех странах, которые не объявляли коммунизм своей главной идеологией, а считали своим главным принципом достижение социального равенства.
Для времени, которого ждали ученые страны под названием СССР, – времени победы коммунизма во всем мире названия у ученых еще не было. Но жизнь поступила по-другому – то, что наши ученые считали социализмом, оказалось нежизненноспособным и рассыпалось подобно карточному домику. Началось совершенно другое время – мутное время (с). Это время началось с 1985 года – с избрания руководителем самой большой страны мира человека, меченого Богом или сатаной. Продолжилось это время разрушением той самой страны и отказом от нее двуличных вассалов, сериями малых и больших войн и волнами революций – мирных и цветных в Европе и немирных и жестоких на Арабском Востоке. Это мутное время продолжается и сейчас, и мы все в нем живем и выживаем.
***
Абакар возвращался домой, в родной аул Устарчи. Эта поездка в Махачкалу была на удивление удачной. Он сумел продать по очень хорошей цене три своих кинжала, над которыми работал последние три месяца, успел договориться о вступлении в Союз художников, купить серебро для работы на ближайшие полгода и даже обмыть с друзьями все эти достижения.
Рано утром, совсем еще затемно, он выбрался из просторной комнаты в небольшом домике, который трое друзей-сельчан купили вскладчину и который был караван-сараем для всех приезжающих в город молодых устарчинцев. В этот вечер после хорошей обмывки некоторые горожане – выходцы из аула – тоже остались ночевать в гостеприимном домике, и Абакару пришлось переступать в полной темноте через чьи-то ноги и какие-то матрасы, слушая храп, вскрики и сонное бормотание своих друзей. Абакар любил уезжать по-английски, никого не оповещая, никому ничего не говоря, иначе появлялась куча попутчиков, куча ненужных поручений, которые приходилось исполнять день, а то и два по приезду.
Выйдя во двор, Абакар зачерпнул руками свежевыпавший ночной совсем еще рыхлый снег, растер им лицо, почувствовал прилив здоровой бодрой свежести и рассмеялся от этого ощущения – свежести зимнего утра, радости раннего пробуждения, тепла, которое ждет его дома. Чуть непослушными от холодного снега пальцами он вставил ключ в дверцу своего верного коня – видавшей виды «Нивы», изъездившей с Абакаром множество трасс, горных дорог и бездорожья в охотничьих приключениях.
Машина завелась быстро, весело и не очень громко заурчала мотором, вымороженный салон начал полегоньку прогреваться. Абакар, сказав «бисмиллях» и на всякий случай неумело перекрестившись, тронулся в путь. К религии Абакар равнодушен, но, когда предстоит дальняя дорога или серьезное дело, он считает и сегодня необходимым умилостивить всех богов. Если бы Абакар знал, какими словами приветствуют или просят о помощи своего бога буддисты, он и этому бы научился.
***
Дорога в Устарчи начинается с трассы Ростов – Баку, по которой надо проехать километров 80 от города и свернуть в горы на так называемом Лисьем повороте. Лисьим его назвали по предгорному селу Меджлис, к которому вела уже грунтовая дорога, а также по одной особенности, которую хорошо знали и боялись путники. Этот поворот был каким-то блуждающим. В первый раз ты мог спокойно проехать 80 км и повернуть куда надо, в другой проехать мимо, задумавшись о своем, и, не заметив его, опомниться только в окрестностях Дагестанских Огней. В третий раз ты не мог найти его на положенном месте – поворот оказывался на 5 км ближе или дальше положенного места. Много приключений у наших незадачливых горцев бывало на Лисьем повороте.
Абакару повезло – он легко вписался в поворот и, подпевая блатным песням на старой истертой кассете, бодро помчался в сторону гор, уже виднеющихся вдалеке в предрассветной синеве. Почему Абакар любил именно эти песни, хотя и не понимал многих слов в них, что он видел в этих песнях романтического? Бог весть.
Незаметно дорога вошла в Меджлис, так же незаметно это село кончилось, начался бесконечный серпантин. Багровое солнце выглядывало из-за горы то справа, то спереди, слепя глаза, то слева. Даже повторяющиеся повороты могут показаться монотонными. Музыка и слова песни пробивались сквозь шипение старой ленты. Дорога вела через районный центр Уркачи. Большой аул, в котором собрано все районное начальство – от Райкома КПСС до районной ветеринарной службы. Большой аул, в котором люди занимаются животноводством, пашут землю. Большой аул, основное население которого летом выезжает по городам Союза в поисках работы на стройках, а зимой возвращается домой на отдых.
Абакар въехал в Уркачи, завернул на заправку, вдруг под передним правым колесом что-то громко хлопнуло, машина, неожиданно ставшая неустойчивой, клюнула носом, наклонилась вбок и сначала медленно, а потом быстро начала падать направо, в небольшой водосток. Хруст сминаемого металла сменился звоном разбиваемого стекла. Лобовое стекло рассыпалось на мелкие кусочки, разлетевшиеся наружу веером брызг. Машина окончательно легла набок. Абакар успел отключить мотор, он судорожно держался за руль, но с сиденья сполз на оказавшуюся под ним правую дверцу Нивы. Уже бежал кто-то с заправки, кричал что-то водитель грузовика, стоявшего на той же заправке, Абакар не слышал ничего. Ничего страшного не случилось, он сам не пострадал, но внезапность самой аварии на рефлекторном уровне, на уровне подсознания, напугала Абакара, вызвала временной ступор и шок.
***
Водительская дверь, которая оказалась наверху, открылась, протянулась рука, за которую ухватился Абакар, и потянула его вверх.
– Абакар, что случилось, что ты так неосторожно? – рука принадлежала родственнику Абакара Мураду. С трудом и кряхтением пострадавший выбрался из машины.
– Ты тут откуда? – обрадовался встреченному родственнику Абакар. – Поможешь с машиной разобраться? Кажется, у меня колесо лопнуло.
– Какой разговор? Тут, в райкоме комсомола, один маленький вопрос у меня есть, а потом я в твоем полном распоряжении.
Вместе с заправщиком и водителем грузовика с огромным трудом они поставили машину «на ноги», на колеса. Мурад, видя в себе специалиста, обошел «Ниву», жалостно цокая языком:
– Да, жаль машину, хотя она не так сильно пострадала. Отрихтуешь правую дверь и крыло, выровняешь угол для лобового стекла, покрасишь, и можно кататься снова, не забудь только стекло поставить.
– Машина на ходу, лучше доехать в Устарчи, только стекло надо поставить, а то замерзнем. Дома уже спокойно решим, как машину ремонтировать, – ответил незадачливый водитель.
Живчик Мурад умчался в райком, Абакар остался менять колесо.
– Ты с дороги, с самой Махачкалы. Пойдем позавтракаем, – пригласил его радушный заправщик. – Умоешься заодно, немного в себя придешь.
Абакар не стал заставлять себя долго уговаривать. Когда он уже насильно вливал в себя третью кружку чаю, вернулся Мурад:
– Я решил твою проблему! Нашел тебе лобовое стекло. Сейчас же поменяем и поедем домой!
– Молодец! Где ты его нашел? Как договорился?
– А тут у секретаря райкома старая «Нива», она не на ходу, он продавать ее собирается. Вот он стекло и одолжил.
Быстро, не успев замерзнуть, друзья добрались до дома секретаря райкома.
– Ты скажи, сколько стоит стекло, я лучше сразу тебе заплачу, а ты потом новое себе возьмешь, – решил Абакар. Секретарь согласился. И они втроем легко вынули стекло из одной машины и принялись его пристраивать в пострадавшую. Но небольшая вмятина справа никак не давала стеклу встать на место. Нужно было выравнивать железную раму.
– Мастера-рихтовщика в Уркачи не было и нет. Что будем делать? – расстроился Абакар. – Поеду я в Махачкалу, там машину отремонтирую.
– Куда ты без стекла лобового поедешь? – воскликнул Мурад. – По дороге замерзнуть хочешь? Поехали домой, там один мастер мой знакомый есть – он стекла кусочек аккуратно отрежет, и мы сможем его вставить.
– Я не слышал, что лобовое стекло от машины можно резать, – удивился Абакар.
– Ты много чего еще не знаешь, – засмеялся Мурад. – Поехали.
***
Дорога в родной аул была бесконечной. Нещадно дул в лицо холодный ветер, он брызгал то снегом, то какой-то грязью из-под колес, которая ни по каким законам физики не должна была попадать в салон машины, но, тем не менее, попадала именно в салон «Нивы», и именно на лица попутчиков.
Мурад бережно придерживал лобовое стекло, обошедшееся в 50 рублей, лежавшее на заднем сиденье машины и все время норовившее с него соскользнуть. Наконец они въехали в аул, проехали годекан, где их встретили – кто насмешкой, кто сочувствием, кто множеством советов.
– Время терять не будем, поедем к мастеру по стеклу, он сразу все сделает, – торопил Мурад. – Он тут, недалеко, в малом ауле.
Устарчи – древний аул мастеров, в котором издревле селились на склоне одной горы ювелиры, резчики по дереву, по камню, оружейники, гончары и другие мастера всех существующих народных промыслов. Эту сторону называли «Большой аул». А на склоне второй горы, отделенной от первой ручейком, называемым сельчанами «Большой рекой», селились строители, плотники, печники, животноводы. Это были жители «Малого аула» – те, кто освобождал мастеров, конечно, не бесплатно, от забот и работ, не связанных непосредственно с их промыслом.
Стекольщик Ахмед нисколько не удивился просьбе большеаульцев.
– Нет проблем, – сказал он. «Нет проблем» – было его прозвищем в ауле.
– Это денег будет стоить, рублей 40. – продолжил Ахмед. – Работа сложная и ответственная. И деньги вперед.
– Какие 40 рублей? Само стекло 50 рублей стоило! – воскликнул Абакар.
– Ну, если не надо, то не надо. Нет проблем, – поднялся Ахмед, для того чтобы попрощаться с «заказчиками».
– Ишь ты, обидчивый какой, – Абакар был удивлен такому настроению Ахмеда. – Хорошо, хорошо, вот у меня 30 рублей есть, этого точно хватит.
– Ну ладно, тебя ведь Мурад привел. Так что, нет проблем, тридцать так тридцать, сделаем и за тридцать, – начал бормотать Ахмед, разглядывая вмятину в раме «Нивы». – Ага, вот тут отрежем небольшой кусочек и сразу вставим твое стекло.
– А как ты его отрежешь? Оно же разобьется сразу.
– Э, брат, тут технология нужна! Стекло надо нагреть газовой горелкой, а потом как масло оно режется. Смотри, это мой секрет, никому не рассказывай!
– Хорошо, хорошо, начинай, – Абакар устал ждать.
Мурад взялся за левую сторону лобового стекла, а Ахмед начал водить горящей горелкой вдоль правой стороны, подавая воздух в горелку при помощи обыкновенных самодельных ножных мехов. Минуты три он качал, рассказывая о своем опыте в этом серьезном деле. Газ неожиданно легкой и крупной огненной струйкой обдал стекло и затих, испуская последний дух.
– Кончился-то газ у тебя, – сказал Мурад.
– Ну, да, кончился. Нет проблем, мы уже хорошо стекло прогрели, сейчас как по маслу пойдет. Дай сюда вон те ножницы, – он указал на дальний угол сарая.
Мурад сбегал в угол и благоговейно протянул мастеру Ахмеду ножницы. Ахмед взял их в руки, произнес «бисмилля» и аккуратно начал смыкать лезвия ножниц над стеклом. Этот звон Абакар сегодня уже слышал. Лобовое стекло не поломалось – оно точно так же, как при аварии, разлетелось брызгами, только в этот раз не в сторону от невезучего водителя Абакара, а обрызгало дождем осколков всех.
***
Абакар, давно уже догадавшийся, что сегодня не его день, начал причитать.
– Я уже потерял и время, и деньги. Кто мне теперь стекло вернет? Как я в город доеду?
– Стекло? Нет проблем. Есть у меня стекла. Сколько хочешь, и большие, и маленькие, – ответил неунывающий Ахмед, – пойдем, я покажу тебе.
Удивленные аульчане послушно поднялись с Ахмедом к дому. Ахмед погремел ключами и отрыл дверь первого этажа.
– Тут у меня склад стекла – выбирай любое – вот большие, вот маленькие, – он показывал обычные оконные стекла.
Абакар схватился за голову:
– Чтобы пусто было тебе, – обратился он к Ахмеду, – который мое стекло уничтожил!
– Чтобы пусто было тебе, – уже к Мураду, – который меня к этому горе-мастеру привел!
– И чтобы пусто было мне, – закончил Абакар, – который вас обоих послушал и в это дело ввязался!