Для колумниста интернет-издания gazeta.ru Анастасии Мироновой детство – юдоль страха. В статье «С ключом на шее» она перечисляет множество детских страхов, преследующих ее со дня рождения и не оставляющих до сих пор. Основываясь на собственных детских фобиях, известный писатель-фантаст Стивен Кинг стал королем ужаса, но в истории Анастасии Мироновой страх – это главное в непридуманной детской жизни.
Первые страхи
Отметим, что подавляющее большинство людей во всем мире помнят события, которые происходили с ними в три-четыре года, урывками. Те же, кто рассказывает о событиях, происходивших с ними в более раннем возрасте, помнят о них чаще всего от родителей, любящих часто пересказывать истории из самого раннего детства своих давно выросших малышей.
Анастасия Миронова с ужасом вспоминает свой первый страх. «Он начинался еще в роддоме, когда младенца у матери забирали в среднем на трое суток – считалось, что столько времени женщине требуется на восстановление после родов. В роддоме детей держали в яслях, маленькие кулечки кричали днями напролет». Как оказывается, в советских родильных домах относились к роженицам и детям не по-людски, приучая с первых минут к жестокости этого мира.
Только родившийся ребенок уже научился бояться – и готов бояться в яслях: «…тебя в них оставляют уже в год, и это везение, потому что кого-то сдают на казенный кошт уже в два месяца».
Ребенок растет – и растет вместе с ним страх: «Переходишь из яслей в садик и тоже боишься». Но дитя очень рано взрослеет и в три года умеет готовить: «И дома давно остаешься одна. В три года умеешь включать плиту, ловко орудуешь ножом, сама открываешь и закрываешь входную дверь, ключ носишь на шее». Никогда не видел трехлетних детей, умеющих орудовать ножом, хозяйничать на кухне, открывать двери. И даже не слышал о таких талантливых и умелых трехлетках.
«Ты знаешь, что нельзя впускать незнакомцев, уходить на задний двор, гулять дотемна и отставать вечером от компании». А сегодня можно впускать незнакомцев, уходить далеко от дома или оставаться одному на улице ночью? Термин «киднеппинг», известный нам при советской власти только по западным фильмам, стал одним из явлений 90-х годов именно в постсоветской России.
«Советский ребенок, за редким исключением, жил в страхе. Потому что любому ребенку прежде всего нужны были родители, вернее – мать. Только мать дает ощущение заботы и безопасности». У детей не было матерей? Их отнимали от мам в самом раннем детстве навсегда? По мере чтения статьи нарастает ощущение, что автор до сих пор обуреваем детскими страхами, переходящими в детские ужасы. Были у нас и детские ужасы, которые мы пересказывали вечерами друг другу в далеком раннем детстве, были и обычные детские страхи, но не было такого, чтобы эти ужасы довлели над нами, определяли всю нашу жизнь.
«Ужасы» детского сада
Мы не знали, что детство может быть другим. Нам не покупали игрушки кучами, как сегодня мы покупаем собственным детям. Не было всего в достатке. Несмотря на это, детство было светлым – с играми, с весельем, с друзьями. Просыпаешься рано утром в выходной день, умываешься, завтракаешь, выходишь во двор, ощущаешь утренний холодок, утреннюю свежесть, и радостно вздыхаешь от того, что тебя ждет длинный день, полный игр и приключений. И не было никакого страха. Родители – защита, надежда, опора для ребенка – были дома, на работе, но они были незыблемой частью нашего существования, нашей жизни.
«Если яслей поблизости не было, ребенка оставляли одного. В литературе осталось много воспоминаний о том, как матери клали младенца на пол, чтобы не упал, и привязывали его веревкой к ножке стола, чтобы не уполз. Самые счастливые оставались дома с бабушками, старшими братьями, сестрами или нанятыми няньками. В няньки по причине дешевизны часто нанимали девочек 10–12 лет». Независимо от того, какая сейчас эпоха на земле, были, есть и будут родители, для которых дети являются обузой. И от этого никуда не деться. И о таких людях будут говорить и писать гораздо больше, чем об обычных любящих родителях. А «девочки 10–12 лет» – скорее всего, это воспоминание из рассказа Антона Чехова «Спать хочется», где Варька, маленькая нянька, которой не дает спать вечно плачущего малыш, душит его и, умиротворенная, засыпает.
«В садике процветала детская жестокость. Воспитатели это особенно не пресекали, для многих это было нормой. К тому же считалось, что ребенок должен был пройти школу жизни. Пребывание в саду с двух месяцев и пятидневки тогда объясняли в том числе необходимостью социализировать ребенка». Какая в садике детская жестокость? Какая социализация ребенка? Вопросы о социализации поднимались в 20–30-е годы прошлого века теоретиками «социалистического воспитания». Школу жизни мы все проходили, и сегодня дети проходят – в школах, во дворах, в играх и, не побоюсь этого слова, драках. Был и есть определенный кодекс поведения, который не отменили и «дикие» 90-е годы. Но этот кодекс дети усваивали гораздо позже – далеко не в детсадовском возрасте.
Школьные страсти-мордасти
Фантазия Анастасии Мироновой, видимо, расцветали в процессе написания статьи. Человек, родившийся в 1984 году, заставший только последние годы Советского Союза, попавший в первый класс уже в школе независимой России, ничтоже сумняшеся судит о советской школе и советских учителях. «Советские учителя могли ударить ребенка по затылку, по рукам вплоть до середины 2000-х, пока за такие шалости не стали бить самих учителей. К их счастью, только по карману. В советской школе к детям обращались на «ты», часто учителя давали им клички». Откуда такая информация, когда и где учителя били детей? Да, было такое в Англии, где детей не так давно запретили наказывать розгами, но не в Советском Союзе.
«Любить советскую школу могли только дети с посредственными интеллектуальными или душевными данными, с низким уровнем культуры в семье». И тогда, и сегодня дети не с большой охотой идут в школу. В течение 11 лет ежедневно с перерывами на каникулы заниматься учебой, согласитесь, это не самое любимое дело для детей как досоветского, советского, так и постсоветского времени. Чтобы ребенок полюбил школу, нужно полностью переформатировать систему образования. Но это совершенно другая тема, которой наша исследовательница советского детства не касалась.
О пионерских лагерях: «Нормальный ребенок из заботливой семьи, если только он не редкостный экстраверт и не энергетический вампир, никогда по своей воле не поедет несколько недель жить в одной палате – название-то какое! – с одиннадцатью другими детьми, вставать по горну, обедать по гонгу, ходить строем и все время голодать, потому что в лагерях традиционно мало и традиционно плохо кормили. В пионерлагерь детей, за редким исключением, отправляли только с одной целью – сбыть с рук, высвободить время для отдыха. Жили тесно, часто ссорились – родители мечтали отдохнуть от детей. Сегодня этому прозаичному мотиву пытаются придать романтический шарм». Сколько друзей мы находили в детских пионерских лагерях, сколько добрых знакомых, с которыми многие до сих пор общаются в социальных сетях! Сколько воспоминаний о походах, кострах, совместных играх! Да, не всегда мы были сытыми, тяжело привыкали к определенным особенностям лагерей – хождению отрядами строем, питанию по жесткому распорядку, но что заменит то тепло, которое мы получили от пионервожатых, от друзей по лагерю?
Анастасия Миронова далее переходит к теме эксплуатации детского труда, о походах на картошку в средней полосе России, на хлопок в Средней Азии, о том, что детей плохо кормили: «Манная каша с пеленок, коровье молоко – все, что сегодня давать детям запрещают». Продолжают статью интересные расчеты: «Примерно из 600 миллионов человек, что жили в СССР за все время его существования, была пара миллионов, кому посчастливилось родиться в сытых семьях. Они просто не знали, как жила остальная страна. И сейчас знать не хотят». По мнению Мироновой только три человека из тысячи советских людей вели сытую жизнь, не знали, что такое голод. Преувеличения, откровенные выдумки, фальшь – все есть в статье «С ключом на шее».
Видимо, для того, чтобы добиться известности, надо обязательно пнуть наше советское прошлое. Для этого необязательно знать историю Советского Союза, необязательно вырасти в этой стране. Можно взять собственные детские страхи и возвести их в принцип, можно промчаться по верхам и сделать из этого далеко идущие выводы. Мы не будем дальше опровергать опус Анастасии Мироновой, и так все понятно. Газета «МК в Дагестане» будет публиковать рассказы и истории из нашего детства в отдельной серии «Наше советское детство», где читатели будут рассказывать о нем без прикрас, без метафор, без надуманной романтики и без ужасов – так, как мы жили и росли в действительности при Советском Союзе.
