Книги Саида Ниналалова «Жесть! Хроника нашего времени» (2013 г.) и «Жесть-2. Герои нашего времени» (2014 г.) опровергают это мнение. Повествование, в котором автору почти с документальной точностью удалось определить болевые точки общества и по возможности описать их, сразу же стало бестселлером, а имя автора, который просто и искренне рассказывает о перипетиях своей жизни с ее надеждами, обретениями, утратами, драматизмом, обрело популярность у разных слоев дагестанского общества.
Несмотря на то что повествование лишено эпического размаха, четкой хронологической последовательности событий, в книгах С. Ниналалова представлена многофигурная и многоплановая картина дагестанской жизни времени распада традиционных устоев, зарождения новых поведенческих моделей, другого видения и другого восприятия действительности.
Собственно, это циклы рассказов, сюжеты которых порождены самой жизнью и переданы автором с документальной точностью. Саид Ниналалов, как и большинство тех, кто сразу же отозвался на выход в свет новой по форме и стилю изложения книги «Жесть», затрудняется дать ей жанровое определение. Основной смысл всех рецензий однозначен: это документальная автобиографическая проза, где основным смысловым центром является жизнь самого автора-рассказчика. Именно вокруг этой оси вращается множество персонажей, человеческих историй. И в то же время к этим рассказам нельзя относиться как к пересказу эпизодов из биографии отдельно взятого человека. Каждый из них наполнен достоверными историями. Эти истории сплетаются в сплошную ткань, зафиксированные в памяти рассказчика мгновения, эпизоды, картины из реальной жизни создают некое смысловое единство, своего рода слепок с натуры.
Ниналалов достаточно точно сканирует непростое время и довольно точно расставляет акценты. Жесткие зарисовки «с натуры» характеризуют тяготы переломного периода, душевные сломы и кризисы людей, попавших в водоворот событий нового времени.
Рассказы подразделяются на три основных тематических блока, каждый из которых является определенным этапом в жизни автора.
Реальные воспоминания детства сменяются живыми деталями периода студенческой юности. Калейдоскопическая смена ракурсов и эпизодов, множество сюжетных линий особенно присущи группе рассказов, посвященных теме развития традиционных для кубачинцев художественных промыслов. Попытки героя-рассказчика проявить присущую ему прагматическую хватку на этой стезе чаще всего заканчивались ничем.
Саид Ниналалов чуток к своим национальным корням, этим объясняется та свобода и легкость, с которыми он пишет о нравах и традициях своих земляков-кубачинцев, о секретах их мастерства, признаках быта, особенностях взаимоотношений, то, о чем не принято рассказывать. Это своеобразный взгляд изнутри на достаточно закрытое цеховое сообщество, о котором в течение нескольких десятилетий писали только в комплиментарной тональности.
С. Ниналалов же показывает, что система деловых отношений, в которые вступают друг с другом даже родственники, строятся теперь по неким законам, далеким от традиционных устоев.
Рассказы, где житейское подано под особым углом зрения, впечатляют читателя многообразием локальных дагестанских реалий. С каждым из них связаны разные персонажи и, разумеется, оригинальные линии-сюжеты, где зачастую обрисованы малосимпатичные герои, причем среди отрицательных героев основное место занимают богатые и знаменитые.
Отдельного внимания читателя заслуживает история о похищении брата, переданная автором в нескольких рассказах. Повествование об этих событиях подчеркнуто натуралистично. Жестокие жизненные ситуации, в которые вовлечены сам Саид, члены его семьи, близкие, не оставляют места для иллюзий.
С. Ниналалов вводит читателя в мир политиков, бизнесменов, представителей правоохранительных структур, рассказывает о ситуациях непонятных, скользких, неоднозначных, дает выразительные характеристики людям, то и дело мелькавшим в нулевые годы на экранах телевизоров. Судьба сводит его с разными людьми, и каждая такая встреча рождает то надежды, то трагическое ощущение тщетности всех усилий, прилагаемых для освобождения брата из бандитского плена. Картины, которые описывает Ниналалов, вполне реалистичны и узнаваемы, но есть и другая сторона – та, о которой многие только догадывались, но ничего не знали точно.
Состояние, когда переломить ситуацию так же невозможно, как и смириться с ней, порождает отчаяние и ясное понимание, что это уже не проблема человеческой порядочности, а нечто гораздо более глобальное. Перенося свои проблемы из личностного плана в план социальный, автор рассказывает о выпавших на его долю испытаниях жизни, обнажая при этом всю сложность внешней окружающей среды. Показательны в этом отношении высказывания самого автора: «Сегодня, когда прошло уже более 10 лет после того времени бед и тревог, нет ни одного дня, чтобы я не вспоминал о нем, иногда удивляясь собственной слепоте, еще раз, шаг за шагом переживая все перипетии той неизбывной боли. Все это постоянно далеким фоном звучит в моей памяти. Может быть, если я расскажу все, что было, боль отпустит. Может, и нет».
Разворот к актуалиям новой национальной действительности у него происходит не сразу. Проявлявшийся также интерес к нравственным истокам человеческого поведения с развитием событий становится опознавательным знаком прозы С. Ниналалова. Этому немало способствует ощущение спонтанности и достоверности, ставших основой стиля и в значительной степени причиной интереса читателей к творчеству Саида Ниналалова.
Поддерживаю выдвижение Саида Ниналалова на соискание Государственной премии Дагестана по литературе за 2015 год.
