Всем хорошо известно, как много сил и средств расходует человечество, чтобы не дать исчезнуть с лица земли даже самой мизерной, зачастую вредной козявке или растительности. Для этого создали специальную Красную книгу, куда заносится та редкая, находящаяся под угрозой живность и росточки. У нас же под угрозой исчезновения находятся целые народы, утрачивают свои родные языки, в которых зашифрованы их генетические коды. А других языков, похожих на наши дагестанские, нет нигде в мире.
В биологии известно, что любой орган живого организма атрофируется, когда перестает функционировать, действовать по своему назначению, как говорят, «атрофия от бездействия». Вот именно таким образом атрофируются, постепенно исчезают наши горские языки, лишенные своих функций по прямому назначению. На них не пишут даже самые элементарные расписки, даже объявление в глухом селении. Они превратились в бесполезные рудименты. Я абсолютно уверен, что через пару поколений на моем родном, лакском, языке никто не будет разговаривать. Да и знать не будут. И нужды в этом не будет. Вместе с языками исчезнут все обычаи, нравы, национальный характер, все, что характерно этому народу, что отличает от других, и народ исчезнет, превратившись в безликое население. Ведь даже виднейшие мыслители, классики, как В. Ленин, Добролюбов и многие другие утверждали, что без языка нет нации.
Как-то наш великий поэт, Расул Гамзатов, говорил, что ковер красив своим многоцветием, монотонность очень скучна и убога. Неужели мы, уникальные горские народы, хуже обыкновенной козявки, занесенной в Красную книгу, которую берегут на будущее?
Меня могут спросить: а как же спасти наши языки, не дать им исчезнуть? Обыкновенно. Чтобы не атрофировался какой-нибудь орган, нужно дать ему функционировать полноценно, по назначению. Иначе говоря, наши языки должны быть востребованы: на этих языках разрешить писать официальные документы, говорить на официальных собраниях, заседаниях местного значения, вести занятия в учебных заведениях определенного уровня. Дать им такой же статус официальных республиканских языков, какой имеют языки других национальных республик Северного Кавказа, как, например, осетинский, кабардинский, чеченский и др.
А как это сделать? Не могут же десятки дагестанских языков стать официальными республиканскими языками. Да, правильно. Все не могут, но один может!
А какой?
Вот тут и нужно подумать хорошенько, какой же именно. Для начала нужно уточнить, какой язык может называться дагестанским. А что означает само слово «Дагестан»? Это ведь не самоназвание. Нас наз¬вали так другие, извне. Взяли тюркское слово «даг», что означает «гора», и добавили персидское «стан», что означает «страна». Получился «Дагестан», что переводится на русский язык как «Страна гор». А интересно, есть ли в Дагестане такой народ, на языке которого есть слово, означающее наше самоназвание? Одного такого народа, кажется, нет, но есть общность народов с языком межнационального общения, на котором так и называется «Дагестан», т. е. «Маарух» («МаарулбакI»), сам язык называется «маарулмац», и горцы всех, более 32-х народов, общающиеся между собой и имеющие свои отдельные языки, – «маарулал», т. е. «горцы». Этот «язык горцев» очень похож по лингвистическим параметрам, как показы¬вал в своих научных работах по сравнительной филологии выдающийся ученый, профессор С. Хайдаков, на языки всех горских народов Дагестана. Эти народы и кумыки (тюркского происхождения) называют «тавлулар», т. е. «горцы». Ведь великий русский язык тоже образовался в результате исторического слияния множества схожих между собой славянских племен, разрозненных княжеств, от этого и стал таким богатым. Таким же образом образовались и другие мировые языки. Например: в арабском языке, говорят, более 700 слов, обозначающих только верблюда. Ясно, что одно племя не выдумывало столько синонимов. Они накопились в результате адсорбции множества вариантов вокруг одного центрального. Вот почему не сразу понятно, почему детеныша коровы называют не коровенком, а теленком, а детеныша овцы называют ягненком. Значит, первый произошел от синонима коровы (телец, телка), а второй – от синонима овцы (агнец).
Неужели мы должны ждать, пока кто-то более сильный «огнем и мечом» не объединит нас вокруг какого-нибудь одного народа? Разве наше нынешнее республиканское руководство не ведет политику единого, неделимого Дагестана? Разве мы не должны воспользоваться моментом, когда так удачно сложилось наше руководство – не по национальным признакам, а по деловым и душевным качествам каждого избранника народа.
За основу такого единого языка горцев можно взять любой: даргинский, лезгинский, лакский, андийский, ахвахский, цунтинский, табасаранский и т. д. и вокруг этого языка объединить все остальные. Благо фонетика, т. е. звуки наших языков, и синтаксис очень сходные. Слова из всех горских языков, которые совсем не похожи на остальные, можно было бы употреблять в качестве синонимов.
Составление такого общегорского языка не будет мешать свободному использованию каждого языка в отдельности в разговоре, литературе через национальные печатные органы и радиопередачи, как и до сих пор.
В качестве такого «адсорбента» общегорского республиканского официального языка я бы от себя лично порекомендовал тот же готовый «горский язык» – «маарулмац», на котором говорит более миллиона человек, имеющих около 32-х отдельных своих языков, относящихся к так называемым аварцам, хотя такого названия нет в горском языке. У них уже сложился и опыт многолетнего общения и уже чувствуют себя психологически единым народом. Остается только этот же опыт распространить и на остальных горцев. Так что выбрать в качестве «адсорбента» не аварский язык, не аваразулмац, а горский язык – маарулмац. А мы все, в сумме, горцы.
Я лично бывал в Дагестане во всех городах, районах и сколь-нибудь значительных селениях, в том числе в отдаленных селах Цунтинского, Тляратинского, Рутульского районов на командировках по службе. Везде я видел единые морально-этические нормы, единые критерии поощрения и порицания, единые или очень похожие традиции, единые обычаи гостеприимства, даже культ гостя – постоянного друга семьи. Как-то в одной из таких командировок в селении Мургук Сергокалинского района в гостях у известного журналиста, писателя Ильяса Гусейнова обнаружили слишком большое сходство в психологии наших народов, почувствовали себя представителями единой нации, просматривая в словаре сходство слов наших языков, и убедились в том, что более 70% слов одни и те же, несмотря на различия в произношении. Что и показывал в своих научных трудах упомянутый выше С. Хайдаков.
Если слегка зачистить наши языки от многочисленных тюркизмов, арабизмов, фарсизмов, употребляемых произвольно каждым в своем неясном значении, то наши языки окажутся вовсе одинаковыми. Например: если и лакцы будут называть льва как все горцы «галбарц», а не «аслан» по-тюркски, а горную антилопу, серну – «баънас», маарулал (аварцы) не будут употреблять тюркское слово «байрак» (знамя) или арабское слово «химар» (осел), так же даргинцы не будут говорить «юлдаш» вместо нашего горского «гъалмагъ», лезгины и табасаранцы не будут слишком увлекаться азербайджанизмами и будут, как предлагают некоторые, вместо ...кент писать по-своему …хюр (вместо Касумкент – Касумхюр) в таком роде и т. д. Названия населенных пунктов на лакском и даргинском языках оканчивались раньше на ...ши, …шаили ...махи (Акуша, Леваши, Чурташи, Вирташи, Хаджалмахи, Ччитулмаши и др.), а теперь даргинские села начали называться Наскент, Ташкапур и т. д. – подражание тюркам.
Я ничего не имею против прекрасных тюркских языков, легких в изучении, приятных на слух, с богатейшей поэзией и мудрыми изречениями, да и арабский язык очень богатый. На нем мы молимся Аллаху, на нем говорил наш пророк Мухаммед (с. а. в.), и персидский язык очень выразителен, словно создан только для великой поэзии. Но они не наши, не горские языки. Они не могут обогатить наши языки. Они словно яйца кукушки, отложенные в гнезде. Вылупившийся кукушонок выталкивает из гнезда родных птенцов и пташку заставляет выращивать себя, так и наших любителей блеснуть этими восточными «-измами»...
Эти восточные языки развиваются успешно. На них говорят многие миллионы по всему свету, и они активно взаимодействуют через различные форумы. Кто хочет, может изучить их и говорить на них свободно, не делая винегрет из нескольких языков. Я знаю в разной степени многие из этих восточных языков, например азербайджанский на уровне моего родного. Наслаждаюсь творениями великих поэтов и народной мудростью. Но я не забываю, что мой родной язык и мой родной народ – лакцы – относятся к нахско-дагестанской группе кавказской семьи и наше успешное развитие и надежное выживание только внутри, вместе со всей нашей семьей, в своей редкой группе, рядом со своими родными братьями, такими, какие они по сути, т. к. все хорошо в оригинале, а подделка всегда скверна, что бы она ни копировала. Оставаться самим собою – значит оставаться сыном своего отца и отцом своего сына. Я не хочу, чтобы мои потомки были похожи на других, какими бы они хорошими ни казались моим незадачливым землякам, которые очень стыдятся своего происхождения и усиленно пытаются подражать тем, кому завидуют, под кого подстраивают своих детей.
Если мы потеряем наши характерные особенности во всем, самобытность, то мы станем совсем другими, то есть перестанем быть собою, потеряемся. А если мы, горцы, объединимся вокруг одного языка, как в математике говорят, сделаем «приведение подобных», то каждый из наших языков сохранит около 70% словарного состава, остальные, взятые из «языка-адсорбента», тоже могут в большинстве своем оказаться словами нашего общего праязыка, потеряем же привнесенные чужие слова – разные «-измы», оставшиеся слова будут параллельными синонимами. Так что ни один из горских языков не будет в убытке. И, наконец, если даже что-то уйдет от тебя, то пусть уйдет к твоему родному брату, чем к чужому.
Тут можно вспомнить мультик про маленьких незадачливых медвежат, которые не хотели из-за жадности уступать друг другу лишние крошки сыра при дележе, и хитрая лиса съела почти всю головку сыра. Но мы же не такие завистливые, зловредные несмышленыши, как те медвежата, а потомки великодушных, щедрых и храбрых кавказцев, готовых ради ближнего пожертвовать очень многим, даже жизнью. Ведь если мы выберем тот же «горский язык», никому не будет обидно. Он не будет ни лакский, ни даргинский, ни лезгинский, ни аварский, а горский язык – «маарулмац». А мы и есть горцы. Значит, горский язык – это наш язык, язык всех горцев, всех дагестанцев.
Такой единый горский язык, получив статус официального республиканского, наряду с русским языком будет функционировать по своему назначению и будет жить долго, как все языки кавказских республик, развиваясь и совершенствуясь за счет богатого словарного фонда объединившихся языков, не прибегая к разного рода «-измам», разве только новым научным терминам, которые бывают общими и обязательными для всего просвещенного человечества.
Я не считаю предложенный мною в качестве основы общего языка вариант единственно возможным. Могут быть и другие, более удачные варианты, но в одном абсолютно убежден: нам необходим единый официальный, республиканский язык, дабы не дать исчезнуть поодиночке всем горским языкам и, как следствие, горским народам. А это было бы огромной, невосполнимой потерей для всего человечества. Не дай Аллах!
Справка "МК в Дагестане"
Зияутдин Айдамиров родился 8 мая 1928 года в большой семье крестьянина-лудильщика Айдамира Айдаева, в селении Дучи Лакского района. Дед Зияутдина – Шуайгаджи – был образованным в мусульманском духе человеком. Вместе с сыновьями ездил на заработки в Азербайджан, там и умер. На его могиле в одном из районных центров местные жители построили «зиярат» – место поклонения верующих. Отец, Айдамир, был хорошим наездником и хорошим стрелком, в гражданскую войну командовал одним из отделений в партизанском отряде Кара Караева. Он много читал, любил литературу. Подростком, едва окончив шестой класс, Зияутдин уехал в Азербайджан помогать отцу, так как отец его к тому времени уже болел.
Зияутдин был по натуре смышленым, способным ребенком. По возвращении из Азербайджана в 20 лет продолжил учебу в школе, уже будучи женатым (мать его, потеряв в военные годы здоровье на трудовом фронте – рыла окопы на подступах к Кавказу – решила побыстрее женить старшего сына). После школы поступил в мединститут и окончил его в 1957 году. После мединститута работал врачом в разных местах: участковым в Казбековском районе, в республиканской санэпидстанции, на станции скорой помощи, во второй городской больнице и т. д.
Зияутдин Айдамиров начал писать еще в юные годы. Первые его рассказы были напечатаны в альманахе «Дружба» в 1961 году. После этого были выпущены его произведения: повесть «Мужество», 1965 г.; роман «Сын лудильщика», 1970 г.; повесть «Старая шерсть» 1975 г.; повесть «Врач», 1979 г.; роман «Незримая борьба» в двух томах, 1984 г.; повесть для детей «Мне бы крылья», 1986 г. и сборник повестей и рассказов «Весеннее обновление» на русском языке в Москве в 1989 году.
Кроме этого у него много очерков по вопросам языка. В 2007 году был выпущен сборник стихов «Солнце в зените». В 1981 г. Айдамиров принят в члены Союза писателей СССР. В 2004 году ему присвоили почетное звание «Заслуженный работник культуры Дагестана».
Кроме литературы и медицины он еще был хорошим художником, любил писать картины, сконструировал летательный аппарат из легких материалов, для чего изучал аэродинамику. В 1990 году Айдамиров вместе с женой Султан-Патимат, выйдя на пенсию, переехал жить в свое родное заброшенное селение в горах Лакского района. После переселения лакцев в 1944 году в Новолакский район там остались одни руины. Он был патриотом с большой буквы, никогда не забывал свое родное село и мечтал вернуться и возродить его, но тогда ему никто не верил. И все-таки в 60-летнем возрасте Зияутдин отстроил отцовский дом, провел туда дорогу и электричество. Он, привыкший жить в городских условиях, переехал жить туда, где не было ни электричества, ни газа, ни дороги, ни жилья. Теперь есть много желающих переехать в это село – красивая природа, воздух свежий, можно заниматься пчеловодством, скотоводством, собирать лекарственные травы. Много чего ему еще хотелось сделать, но не было суждено. 13 февраля 2009 г. Айдамиров скончался от инфаркта.
