Однако именно после коллапса этой политической системы в Дагестане стали активно обсуждаться вопросы государственного строительства, одним из важных составляющих которого и стал вопрос о государственном языке. Естественно, в этом вопросе дагестанцы заняли разные позиции, но особенно активно проталкивали свою идею сторонники «тюркского» языка под эгидой панисламизма. Одним из наиболее активных его апологетов еще со времен работы в Госдуме был уроженец Дербента – Ибрагим-бек Гайдаров.
Известный политик начала ХХ века и оппонент вышеназванного дербентца – Махач Дахадаев следующим образом характеризует его деятельность: «До сих пор горцы думали, что нет в мире другого уголка, где народ был он так сильно предан исламу, как они: «Теперь… говорят они, — Ислам думает воссиять из Дербента, подождем, какие откровения он нам принесет. Да, подождем, гр. Гайдаров, недалеко то время, когда горцы Дагестана постановят: - они крайне сожалеют, что такие малосознательные в Исламе люди, как Гайдаров, приходят к ним с проповедью Ислама. Не лучше будет обстоять вопрос и с Вашим пантюркизмом. Теперь даже и слепые начинают видеть, что под соусом «тюркизма» Вы хотите подсунуть народу родное Вам азербайджанское наречие» [Гражданин Дахадаев. Открытое письмо гражданину Ибрагим-Беку Гайдарову // Газета «Время» №7, 7 июня 1917 г.]. Кстати, обвинения Дахадаева подтверждаются и воспоминаниями сына Гайдарова – Минатуллы Гейдар-оглы из Турции. По его словам, Гайдаров и его единомышленники, собиравшиеся у него в годы эмиграции в Турции, «верили в будущую свободу и независимость Кавказа. Эта тема не сходила с повестки дня при каждой встрече. Большевистский режим рухнет, Дагестан соединится с Азербайджаном, родным языком станет тюркский» [Абдуллаев М.А. Ибрагим-бек Гайдаров. Махачкала, 1999. С. 430.].
Приведем также высказывания самого Гайдарова, возмущенного тем, что в Темир-хан-Шуре открыли «обучение аварской грамоте»: «Г. Капустин, г. профессор гигиены, я вас спрашиваю вот сейчас - гигиенична ли та атмосфера, в которой детей обучает, таким образом, по вашему плану грамоте? Слушайте (читает): «Независимо от того (т.е. кроме того – прим. автора), что в Темир-хан-Шуринской Горской школе введено обучение аварской грамоте», для воспитанников из горцев аварского племени назначено денежное вознаграждение по 5 руб. за каждого, обученного аварской грамоте на одном из лезгинских языков. — Это у нас в бедной России детей обучают даром и еще вознаграждают каждого обученного. Кроме того, приняты и другие поощрительные меры к возможному распространению этой (аварской – прим. автора) грамотности в народе» [Там же. С. 296.]. В свою очередь, сам Гайдаров проталкивает свою идею обучения всех мусульман России тюркскому языку: «Если вы возьмете вот здесь список всевозможных телеграмм, полученных из различных городов Сибири, из внутренней России, с Кавказа, от мусульман, то увидите, что все они требуют родного языка начальной школе и, конечно, под родным языком они уразумеют тюрко-татарский язык» [Там же. С. 297.].
Весьма интересное заключение о деятельности Гайдарова и его сторонников высказал в свое время и депутат Госдумы Г.Г. Марков: «тот панисламизм, который здесь талантливо отрицал представитель мусульманской фракции (Гайдаров — прим. автора) это не есть вовсе какая-то утопия, это есть реальная, а весьма страшная для России опасность. Панисламизм объединяет всех мусульман на турецко-азербайджанском языке — ведет к тому, что лезгины, не понимающие по-турецки, ничего не имеющие общего с турками, делаются турками, ибо говорят по-турецки, верят по-турецки. И, таким образом, эти общества распространения просвещения среди мусульман... превращают лезгин, которые по крови вовсе не османы, принадлежат совсем другой расе, - в турок, обращают в будущее население враждебного нам государства» [Отчет о деятельности общества «Просвещение туземцев-мусульман Дагестанской области» за время с открытия общества 21 октября 1905 г. по 1 января 1907 г. Темир-хан-Шура, 1907. С. 1.].
В числе прочего в русле вышеназванной идеологии проводилась и агитация эмиссаров Османской империи с целью эмиграции в ее пределы горцев Северного Кавказа. В письме в редакцию газеты «Мусульманин» в 1910 году аварец, некий Ар., характеризует переселение (мухаджирство) в Турцию как «безрассудство», как уход «от родной матери к мачехе». Укоренившийся взгляд на Стамбул как на священную обетованную землю и благ мирских, стал, по его словам, одной из причин их слез и горя. Вернуться им обратно в свои гнезда, пишет он, мешали «страх перед властями и ложный стыд перед мусульманами, которым привилось понятие, что при малейшем хотя бы сожалении даже в мыслях о мухаджирстве тотчас же теряется сила всепрощения». Аварец отмечает, в каком тяжелом положении оказались гордые горцы — черкесы в Турции. «Просто не хочется верить, как судьба поступила с гордыми, благородными черкесами» [Аварец Ар. // "Мусульманин", 1910. №16. С. 406.].
Несмотря на утверждения пантюркистски настроенных современных авторов, именно приходу на Кавказ Российской империи, они обязаны усилением роли тюркских языков. Говоря о негативном влиянии чрезмерного использования тюркского языка российским административным аппаратом, на состояние топонимики, языковед – барон П.К. Услар писал: «С горцами всего чаще объяснялись мы на котором-нибудь из тюркских наречий через переводчика. Таковое посредничество еще более затемняло дело и, сверх того, наложило на нашу номенклатуру вовсе неуместный татарский характер. Так например находим мы: чай, даг, су, кенд и прочее и прочее там, где едва-ли можно отыскать туземца знающего слово по татарски. Названия аулов обыкновенно записываются так, как называют их не сами жители, а соседи – Татары. При незнании Татарами туземных языков, попадаются на карты названия в роде: горы Мегер (горы-гора) или р. Хлин (река-река) и т.п. Без исследования туземных языков также нельзя водворить точности в географической номенклатуре, как без триангуляции нельзя водворить точности в географической карте…» [Услар П.К. Последние сведения о трудах ген.-м. П.К. Услара // Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества. Тифлис, 1866. Кн. VII. Вып. I. Отд. III. С. 39.].
Весьма четкое определение сложившейся в Дагестане ситуации в языковом вопросе дал в 1917 г. известный ученый Али Каяев [Али Каяев. «Две разные языковые ориентации в Дагестане» // газета «Джаридату Дагъистан», 1917 г. №23, 24 (на араб. яз.).]. В своей статье «Две разные языковые ориентации в Дагестане» он подробно разбирал позиции обеих сторон и давал свои предложения по затронутому вопросу: «До русской революции в нашем крае существовали две разные ориентации. Одна была направлена на приобщение Дагестана к русской культуре, другая же предпочтение отдавала тюркоязычной культуре.
Самодержавное правительство открывало в крупных дагестанских аулах начальные и средние школы. Окончившие эти школы получали хорошие должности в правительственных учреждениях. Они, естественно, пропагандировали русскую культуру. За что в свою очередь оказывались обласканными властями. Постепенно они отрывались от родной культуры и приобщались к культуре русской. На внедрение русской культуры в крае тратились огромные средства, причем необходимость подобных расходов выдавалась за проявление заботы властей о подъеме культуры и просвещении народа. Царская администрация призывала дагестанцев поступать в эти школы, чтобы избавиться от тьмы и невежества. Многие горцы откликнулись на эти призывы, искренне верили, что это правительственная политика. Они не замечали под этими медоточивыми призывами скрытый смертельный яд, лишающий человека своей национальной основы, культуры.
Сторонники другой ориентации, в основном выходцы из Южного Кавказа, хотели тюркизировать дагестанский народ, ввести здесь турецкий язык, вести делопроизводство на этом языке. Но до революции они не могли открыто проводить свою линию. После революции, которая изменила существующий строй и дала возможность народам свободно избирать язык и культуру, пантюркисты открыто ведут свою пропаганду на Кавказе. Они утверждают, что кавказские мусульмане должны изучать турецкий язык, вести на нем обучение во всех школах. Они считают, что в Дагестане наиболее подходящим языком общения и делопроизводства является турецкий язык, так как он является наиболее распространенным языком на Кавказе. На вопрос: «Почему турецкий, а не арабский?» – отвечают, что арабский язык трудный, что он имеет применение лишь в сфере религии. На вопрос: «Почему нельзя русский?» – отвечают, что это язык гяуров, неверных. А языки Дагестана в силу своей многочисленности якобы не могут стать языками межнационального общения. Следовательно, делают вывод пантюркисты, наиболее подходящим остается турецкий язык. На эту удочку попалось много людей из Дагестана и других мест, они искренне считают, что только турецкий язык способен спасти положение. Они согласны объявить турецкий языком обучения и общения и уже ввели его в Самурском, Кайтагском и Табасаранском округах. Некоторые лакцы также согласились с идеей пантюркистов. Они не заметили за красивыми словами коварный замысел пантюркистов: умертвить родные дагестанские языки, тюркизировать дагестанский народ, превратить дагестанцев в потомков Чингиз-хана и его последователей, которые в свое время разрушили исламскую культуру. Пантюркизм прямо направлен против исламской культуры.
Многие спрашивают: «До каких пор мы будем разговаривать на разных языках? От этого ведь нет пользы. Разве не лучше иметь один общий язык для всех, например, турецкий, который является языком наших соседей, языком науки и просвещения. Если бы мы приняли общий язык, то из наших сердец ушел бы национализм, разбивающий нас на народности, – аварцы, лакцы, кумыки и так далее».
Отвечая на эти вопросы, мы должны сказать, что польза от национальных языков такая же, как польза от нашей самостоятельности, от нашей культуры. Если мы отринем свой язык и примем чужой, то мы потеряем свою национальность: перестанем быть детьми своих отцов, превратимся в турок. Мы должны тогда гордиться тюркскими «дедушками» Чингиз-ханом и его последователями. Я не думаю, что с этим согласится честный, мужественный, любящий свою родину человек. Наши дела окажутся в руках турок, нам придется идти туда, куда идет Турция, повторять то, что скажут турки. Это так и будет, так как мировой порядок таков, что малые народы следуют за великими.
Если мы сохраним свой язык, то сможем отстоять свою независимость, ходить на собственных ногах, решать дела свои самостоятельно, без указки других. Если мы увидим, что турки или кто-то идут по верному пути, то изберем этот, если же нет, то мы будем иметь возможность выбрать другой, более подходящий. Мы же видим, что большинство турецких государственных деятелей не думает о религии ислама, который сегодня является единственным звеном, связывающим нас с турками. Мы видим, что турки ставят национальное братство выше, чем религиозное. Они превозносят своих предков, которые в свое время были врагами ислама и уничтожали мусульман. Мы замечаем, что это становится правилом. Несомненно, если мы потеряем свой язык, то станем невольно подпевать пантюркизму.
Некоторые считают, что если у нас языком общения и делопроизводства станет турецкий язык, то от этого мы ничего не потеряем, не перестанем быть дагестанцами. Мы же ответим им, что утверждали и в эпоху царизма сторонники русской культуры. Действительно, сначала ничего страшного не произойдет, но потом, когда наши дети будут знать только турецкий язык, они будут воспринимать только турецкую культуру, обычаи, а мы потеряем свою национальную самобытность. Учащиеся забудут свой язык. Это закон развития людей. Разве не видно, что молодежь, закончившая русские школы, перестает уважать горскую культуру и быт, стыдится на языке отцов разговаривать, почитает русскую мораль! И это произошло за короткий промежуток, а если бы прошло 100, 1000 лет, то мы вообще перестали бы быть дагестанцами, наше имя осталось бы лишь в истории. Царское правительство не от глупости расходовало огромные средства, чтобы привлечь на свою сторону горцев. Так поступают и другие европейские державы. Это делается для возвышения своей нации и поглощения малых народов.
Многие говорят, что целью пантюркистов не является поглощение Дагестана Турцией. Они якобы пекутся лишь о процветании и просвещении горцев. Мы же скажем, что подобными приемами пользовались и русские в Дагестане. В таких случаях обычно так и говорят. Однако видит Всевышний, что царское правительство такими приемами обманывало людей. Если бы царизм заботился о благе дагестанских народов, то он дал бы им свободу выбрать себе язык, не навязывая русский. Администрация закрывала медресе, если там не обучали русскому языку, и не разрешала открывать их, если обучение предполагалось на турецком, арабском или родных языках.
Так поступают теперь и пантюркисты. Они тоже навязывают свой язык, не разрешают открывать школы на других языках. Азербайджанский богач Тагиев пожертвовал 1000 рублей на подготовку учителей турецкого языка для Дагестана. Попробуй пойти к нему и выпросить сотую долю этих средств для школ на родном языке, он тебя прогонит. Он знал, что до сих пор в Дагестане были арабоязычные медресе и что и мударисы, и муталимы нуждаются в средствах. Разве слышал кто-либо из дагестанцев, чтобы Тагиев пожертвовал копейку на развитие дагестанских школ? Гази-кумухцы несколько лет тому назад хотели открыть в селе медресе с обучением на арабском языке. Они выделили человека, которому поручили собирать пожертвования с богатых людей Кавказа. Он побывал в крупных городах, в том числе в Баку у Тагиева. Но никто из них не захотел помочь, они сказали: «Если поставите обучение на турецком языке, то средства дадим». Пусть умные люди сделают вывод, почему они поступили так. Если бы богатые пантюркисты хотели бы бескорыстно способствовать просвещению горцев, то не придали бы значение языку обучения. А ведь они раньше восклицали, что обучение детей в начальных школах на русском языке является угнетением дагестанцев, что они ведут русификаторскую политику. Но когда дагестанцы захотели открыть нерусские школы, предприняли попытку ввести турецкий язык. Можете спросить меня: если мы будем учиться на турецком языке, чтобы не превратиться в турок, и отвергать русский язык, чтобы не стать русскими, то, что же нам делать, на каком языке обучать детей? Ведь в Дагестане нет такого языка, который мог бы стать языком общения, языком обучения. Ведь ты сам говоришь, что арабский язык трудный для усвоения, да потом, какая разница, ведь арабский язык не является родным языком?! Я отвечу так. Я не задался целью отвергнуть один язык, чтобы выиграл другой. Для меня все они одинаковы. Цель моя – раскрыть истинные мотивы пантюркистов и сторонников русской культуры, чтобы дагестанцы знали эти мотивы, чтобы они не оказались в неведении относительно действительных причин тех или иных призывов, чтобы мы при выборе языка общения, обучения, делопроизводства смогли самостоятельно выбрать лучший из этих языков, чтобы при этом были бы меньшие потери нашей самобытности. А этого добиться можно, если мы введем начальное образование на родном языке, чтобы дети знали, кто мы, кто наши, кто чужие. После того, как они поймут это, можно ввести любой из этих трех языков, не боясь за их будущее. По-моему, из этих трех самый подходящий с точки зрения изучения арабских наук и религии – это арабский язык, остальные предметы можно изучать и на других языках. Русский язык нам тоже необходим. Ведь и турки не ограничиваются обучением на родном языке, так как на этом языке мало научной литературы, они ввели в школы обучение на английском, французском, немецком языках. Они в начальной школе все предметы читают на родном языке, воспитывают детей в духе турецкой самобытности, культуры. А после этого обучают их иностранным языкам, посылают в зарубежные вузы».
